049 | Про Барабашку.

^{Картинки, как всегда в последнее время, кликабельны.Желающие имеют возможность их разгледеть в подробностях, вплоть до размера 1600х1200.}

Провожая за порог, домочадцы плакали навзрыд, пытались повязать на шею шарфик и положить в карман лишнюю пару варежек. По их понятиям температура ниже –10°С за бортом теплой квартиры не располагает к прогулкам на свежем воздухе; максимум на что можно отважиться в таких условиях окружающего вторника — короткие перебежки в закрома родины для пополнения локальных запасов провианта и вкусных жидкостей.

Между тем мороз упрямо держится — и, временами, даже крепчает — с наступлением Нового Года. Поборов все праздники и легкую простуду, дальше сидеть по домам стало решительно невозможно. Первым не выдержал Алексеич. Прямо утром позвонил мне в еще спящую голову и предложил: “По полетику?!?” Отказать я был не в силах.

Купленный незадолго до праздников 6-вольтовый аккамулятор на 1600 мАч, если верить купленному тогда же индикатору бортового напряжения, не подает даже признаков разрядки. Поэтому в спешном порядке поставил заряжаться только передатчик, который малость подсел после сессии настроек расходов, экспонент и флапперонов, и которые уже неделю дожидались проверки в воздухе.

Нетерпение подогревал давно установленный капот. Красочная аппликация на фюзеляже и полукрыльях также заждалась демонстрации на публике.

Перед отбытием с базы бортовой компьютер показывал рекордную для меня температуру выхода на полеты.

Дальнейшая практика показала, что проверенная годами минимально допустимая температура для получения удовольствия от полетов в полном объеме колеблется возле отметки –10°С (±1°С).

Дело было так.

***
Алексеич замотал рубашку охлаждения тряпицей и полетел. Я наблюдал только самое начало и краем глаза отметил, что со стороны детской площадки к нам медленно перемещаются замороженный папаша с крошкой полутора-двух лет от роду, неустановленного пола. Дальше я отвлекся на подготовку Reactor’а к запуску. Находясь аккуратно жопой к летному полю, одним ухом услышал стандартный вопрос подкравшегося папы: “А скока стоит?..” Секунду спустя ровный ритм “Саиты” резко оборвался, раздался отчетливый короткий хруст и… тишина!

Отвернувшись от своих забот я сначала посмотрел на Лёксича, который спокойно ставил столик с аппаратурой к полетному ящику. (Замороженный мозг уже успел нарисовать картину: “Рядом, по-пьербезухоффски по-андрейболконски (испр. аффтаром 09.01.2008) раскинув руки, распростерлось тело беспечного педестриана со свернутой направо челюстью…” Но нет, Алексеич не тот человек.) А потом перевел взгляд в том направлении, откуда на самом деле был слышен хруст. На ровной поверхности, слегка покрытой плотным тонким слоем снега, лежал Ex-Treme, издаля напоминавший целую модель. Только одна консоль была неестественно вывернута вверх, отчего все крыло приобрело изрядное (градусов 7—10) поперечное V.

Фото не будет. Обстановка совсем не располагала.

Анализ происшествия ни по горячим следам, ни по просшествии времени, ни после вдумчивого анализа дома, в тепле, за чашкой сладкого чая с лимоном, ни после телефонного консилиума не позволяет выдать научно обоснованного заключения о причинах произошедшего.

Вводные данные для анализа таковы:

— температура воздуха около –14°С, солнечно, безветренно;
— пролет на ноже справа налево на высоте около 10–15 метров на удалении порядка 40–50 метров;
— аппаратура Futaba 9CAP c модулем FASST 2,4 ГГц, все машинки на рулях цифровые, металлические;
— секундный перевод взгляда от самолета на объект, задающий вопрос;
— при возвращении взгляда обратно, самолет летит в обратном направлении, в пике на высоте 3–4 метра от земли;
— руль на себя;
— встреча с планетой с легким креном прям плашмя почти.

Все работает. Все рулится. Ex-Treme уже практически восстановлен. Однако, причиной произошедшего приходится назвать внезапную встречу с Барабашкой. Другие версии пока не получили фактического подтверждения.

***
После такого начала моя охота поднимать самолет в небо значительно поубавилась, но упрямство свое взяло. Мы даже побороли двигатель, который не желал заводиться. С этой целью пришлось прорезать в красивом капоте свежую рваную рану, чтобы ловчее добавлять в диффузор эфир. Несколько минут времени, два десятка подходов со стартером и все удалось.

Пока прыгаешь, как мартышка вокруг модели, вроде и не до холодов, а взялся за ручки, понял самолет в небо и застыл в привычной позе слегка расставив коренастые ноги: так и норовит мороз то за ухо ущипнуть, то за кончики пальцев тяпнуть. Больно!

Испытание посадочного режима дало неожиданный результат. Закрылочки я отрегулировал градусов на десять вниз, и для компенсации типа кабрирующего момента, слегка задрал рули высоты. Градуса на три, не больше. Этого оказалось достаточно. Летишь себе пряменько на холостом ходу (повыше, естесственно, во время испытания), включаешь landing-режим… Вуаля! Самолет аккуратно медленно задирает нос и хлоп! — летим уже в обратную сторону на спине. Оборжёсся!

После таких выкрутасов я решил на сегодня завязать с экспериментами и до самого приземления летал блинчиком и разной степени ровности петельками прямыми и кубинскими, вертикальными восьмерочками и все на малых расходах. На больших только слегка попытался висеть. Безуспешно, центровка не та.

На посадке свой коварный нрав показали лыжики. Они оказались, сука, опасные. Скользкие. Там где самолет на колесах уже давно встанет как вкопаный, обутый в лыжи припустил себе дальше шибче ветра, да еще под горочку ему было… Тормозов-то нету, их придумал трус, как известно. На пробеге скорость была такая, что выделывая слалом между деревьями и колодцем канализационного коллектора я машинально подрулил в вираж элеронами и самолет охотно накренился, красиво так зарулил в нужном направлении, приподняв правую лыжу. Самец!